void-hours.livejournal.com/11954.html#cutid1
Ревиктимизация: как секс меняется после изнасилования
Другая причина, по которой подвергнувшиеся изнасилованию девочки могут начать вести вести себя преувеличенно сексуально – это то, что их научили верить, что это вполне легитимный и единственно возможный способ получить хоть какое-то внимание. И я не имею в виду крайние случаи, когда человек готов на все, чтобы на него посмотрели. Я имею в виду базовую потребность в человеческой близости, любви и тепле, которые для других людей являются данностью и попросту не замечаются, потому что сами они не знают, что такое заброшенность и насилие. А это означает, что к моменту достижения того возраста, когда тела пробуждаются и говорят «ОБОЖЕМОЙ, СЕКСА МНЕ НЕМЕДЛЕННО», потребность в человеческом контакте большинства детей удовлетворена и они не испытывают необходимости искать дополнительные отношения для их восполнения. Но у ребенка без опыта позитивного человеческого контакта лишь очень немногие из этих потребностей оказываются удовлетворенными. И он будет пытаться удовлетворить эти потребности с любым, кто готов погладить его по голове. И когда этого ребенка насилуют, для него это может оказаться единственным случаем, когда к нему прикоснулись, похвалили, обняли. Поэтому дети могут начать предлагать себя сексуально для того, чтобы получить хоть какое-то минимально необходимое количество внимания. И если ты ребенок, кто может воспользоваться подобным сексуальным предложением? Ах да, насильник. Так что к моменту своего взросления, эти дети приучены к тому, что единственные, от кого можно получить регулярное внимание – это насильники и абьюзеры.
Отказываясь признать эпидемию изнасилований и насилия над женщинами в этом обществе, мы задаем ложную динамику: есть женщины, которые подвергаются насилию и есть женщины, которые ему не подвергаются. И между ними пролегает очень тонкая грань, однажды пересекши которую вернуться назад становится невозможным.
Ревиктимизация: как секс меняется после изнасилования
Другая причина, по которой подвергнувшиеся изнасилованию девочки могут начать вести вести себя преувеличенно сексуально – это то, что их научили верить, что это вполне легитимный и единственно возможный способ получить хоть какое-то внимание. И я не имею в виду крайние случаи, когда человек готов на все, чтобы на него посмотрели. Я имею в виду базовую потребность в человеческой близости, любви и тепле, которые для других людей являются данностью и попросту не замечаются, потому что сами они не знают, что такое заброшенность и насилие. А это означает, что к моменту достижения того возраста, когда тела пробуждаются и говорят «ОБОЖЕМОЙ, СЕКСА МНЕ НЕМЕДЛЕННО», потребность в человеческом контакте большинства детей удовлетворена и они не испытывают необходимости искать дополнительные отношения для их восполнения. Но у ребенка без опыта позитивного человеческого контакта лишь очень немногие из этих потребностей оказываются удовлетворенными. И он будет пытаться удовлетворить эти потребности с любым, кто готов погладить его по голове. И когда этого ребенка насилуют, для него это может оказаться единственным случаем, когда к нему прикоснулись, похвалили, обняли. Поэтому дети могут начать предлагать себя сексуально для того, чтобы получить хоть какое-то минимально необходимое количество внимания. И если ты ребенок, кто может воспользоваться подобным сексуальным предложением? Ах да, насильник. Так что к моменту своего взросления, эти дети приучены к тому, что единственные, от кого можно получить регулярное внимание – это насильники и абьюзеры.
Отказываясь признать эпидемию изнасилований и насилия над женщинами в этом обществе, мы задаем ложную динамику: есть женщины, которые подвергаются насилию и есть женщины, которые ему не подвергаются. И между ними пролегает очень тонкая грань, однажды пересекши которую вернуться назад становится невозможным.